Неточные совпадения
Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и
прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (
Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить
правил добродетели. Они — способы к счастью. (
Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Степан Аркадьич понял, что Матвей хотел пошутить и обратить на себя внимание. Разорвав телеграмму, он
прочел ее, догадкой
поправляя перевранные, как всегда, слова, и лицо его просияло.
Но крепко набрался каких-то новых
правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал
читать.
«Семейные бани И. И. Домогайлова сообщают, что в дворянском отделении устроен для мужчин душ профессора Шарко, а для дам ароматические ванны», —
читал он, когда в дверь постучали и на его крик: «Войдите!» вошел курчавый ученик Маракуева — Дунаев. Он никогда не бывал у Клима, и Самгин встретил его удивленно,
поправляя очки. Дунаев, как всегда, улыбался, мелкие колечки густейшей бороды его шевелились, а нос как-то странно углубился в усы, и шагал Дунаев так, точно он ожидал, что может провалиться сквозь пол.
Одетый в подобие кадетской курточки, сшитой из мешочного полотна, Иноков молча здоровался и садился почему-то всегда неуютно, выдвигая стул на средину комнаты. Сидел, слушая музыку, и строгим взглядом осматривал вещи, как бы считая их. Когда он поднимал руку, чтоб
поправить плохо причесанные волосы, Клим
читал на боку его курточки полусмытое синее клеймо: «Первый сорт. Паровая мельница Я. Башкирова».
— Я бы не смел останавливать вас, — заметил он, — но один врач — он живет в Дюссельдорфе, что близ Рейна… я забыл его фамилию — теперь я
читаю его книгу и, если угодно, могу доставить вам… Он предлагает отменные гигиенические
правила… Он советует…
Конечно, она мало
читала, она вовсе не
читала, она осмотрела комнату, она стала прибирать ее, будто хозяйка; конечно, мало прибрала, вовсе не прибирала, но как она спокойна: и может
читать, и может заниматься делом, заметила, что из пепельницы не выброшен пепел, да и суконную скатерть на столе надобно
поправить, и этот стул остался сдвинут с места.
В 1827 я привез с собою Плутарха и Шиллера; рано утром уходил я в лес, в чащу, как можно дальше, там ложился под дерево и, воображая, что это богемские леса,
читал сам себе вслух; тем не меньше еще плотина, которую я делал на небольшом ручье с помощью одного дворового мальчика, меня очень занимала, и я в день десять раз бегал ее осматривать и
поправлять.
Из Закона Божия — Ветхий завет до «царей» и знание главнейших молитв; из русского языка — правильно
читать и писать и элементарные понятия о частях речи; из арифметики — первые четыре
правила.
— Он говорит, что этот вот кривляка, твой-то хозяин… тому господину статью
поправлял, вот что давеча на твой счет
прочитали.
Положив начал перед образами и поклонившись в ноги матерям, Аглаида вполголоса начала
читать свое скитское
правило, откладывая поклоны по лестовке.
Не раз случалось так, что мать Енафа
читает свое скитское
правило, сделает земной поклон, припадет головой к подрушнику да так и заснет.
То она твердо отстаивала то, в чем сама сомневалась; то находила удовольствие оставлять под сомнением то, чему верила;
читала много и жаловалась, что все книги глупы; задумывалась и долго смотрела в пустое поле, смотрела так, что не было сомнения, как ей жаль кого-то, как ей хотелось бы что-то облегчить,
поправить, — и сейчас же на языке насмешка, часто холодная и неприятная, насмешка над чувством и над людьми чувствительными.
Лихонин перевернул первую страницу и
прочитал три или четыре параграфа печатных
правил.
На одной стороне в соответствующей графе были прописаны имя, отчество и фамилия Любки и ее профессия — «проститутка», а на другой стороне — краткие извлечения из параграфов того плаката, который он только что
прочитал, — позорные, лицемерные
правила о приличном поведении и внешней и внутренней чистоте.
Я тогда же возражал, что это неправда, что я умею хорошо
читать, а только писать не умею; но теперь я захотел
поправить этот недостаток и упросил отца и мать, чтоб меня начали учить писать.
Вихрову, наконец, захотелось проверить все, что он написал; он стал пересматривать,
поправлять, наконец, набело переписывать и
читать самому себе вслух…
— Отлично… ха-ха!.. Менений Агриппа… прекрррасно!.. — продолжал он,
поправляя волосы неверным жестом. — А Менений Агриппа не рассказал вам, Мирон Геннадьич, о будущей Ирландии, которую вы насаждаете на Урале с самым похвальным усердием? Менений Агриппа!.. О великие ловцы пред господом, вы действительно являетесь великим российским желудком… Ха-ха!.. А я вам
прочитаю лучше вот что, господа...
Читать, писать, поверхностные сведения из грамматики, первые четыре
правила арифметики, краткая священная история — вот и все.
Когда я вернулся на галерею, там вовсе не говорили обо мне, как я предполагал; но Варенька не
читала, а, отложив в сторону книгу, с жаром спорила с Дмитрием, который, расхаживая взад и вперед,
поправлял шеей галстук и зажмуривался.
Он закрывает глаза и лежит, закинув руки за голову, папироса чуть дымится, прилепившись к углу губ, он
поправляет ее языком, затягивается так, что в груди у него что-то свистит, и огромное лицо тонет в облаке дыма. Иногда мне кажется, что он уснул, я перестаю
читать и разглядываю проклятую книгу — надоела она мне до тошноты.
Прочитал Кожемякин это место, потихоньку вздохнул и,
поправляя очки, подумал о себе, как о чужом...
Остаток вечера я просидел за книгой, уступая время от времени нашествию мыслей, после чего забывал, что
читаю. Я заснул поздно. Эта первая ночь на судне прошла хорошо. Изредка просыпаясь, чтобы повернуться на другой бок или
поправить подушки, я чувствовал едва заметное покачивание своего жилища и засыпал опять, думая о чужом, новом, неясном.
— Ореховая мебель, новая, малоподержанная, с голубой репсовой обивкой, —
читал пристав с казенной интонацией свою опись,
поправляя на груди свой значок. — Оценена сорок рублей.
Приход Юрия не прервал его занятия: он взял перо,
поправил несколько слов и
прочел вслух: «В сей бо день гетман Сапега и Лисовский, со всеми полки своими, польскими и литовскими людьми, и с русскими изменники, побегоша к Дмитреву, никем же гонимы, но десницею божией…» Тут он написал еще несколько слов, встал с своего места и, благословя подошедшего к нему Юрия, спросил ласково: какую он имеет до него надобность?
— Помилуй! каждый день у меня, grace a vous [благодаря вам (франц.)], баталии в доме происходят. Andre и Pierre говорят ему: не
читай! у этого человека христианских
правил нет! А он им в ответ: свиньи! да возьмет — ты знаешь, какой он у меня упорный! — запрется на ключ и
читает. А в последнее время очень часто даже не ночует дома.
— Кабы я-то
читала — это бы ничего. Слава богу, в
правилах я тверда: и замужем сколько лет жила, и сколько после мужа вдовею! мне теперь хоть говори, хоть нет — я стала на своем, да и кончен бал! А вот прапорщик мой… Грех это, друг мой! большой на твоей душе грех!
На первой неделе поста труппа дружески рассталась с Григорьевым, и половина ее «на слово» порешила служить у него следующую зиму. Контрактов у Григорьева никаких не полагалось, никаких условий не предлагалось. Как-то еще до меня один режиссер хотел вывесить печатные
правила, которые привез с собой. Григорий Иванович
прочитал их и ответил...
Будете мне
читать, что напишете; будем марать,
поправлять.
До третьего акта ей нечего было делать, и ее роль гостьи, провинциальной кумушки, заключалась лишь в том, что она должна была постоять у двери, как бы подслушивая, и потом сказать короткий монолог. До своего выхода, по крайней мере часа полтора, пока на сцене ходили,
читали, пили чай, спорили, она не отходила от меня и все время бормотала свою роль и нервно мяла тетрадку; и, воображая, что все смотрят на нее и ждут ее выхода, она дрожащею рукой
поправляла волосы и говорила мне...
Уж не говоря о болезнях — как лечить, о том, как воспитывать, растить, она со всех сторон слышала и
читала бесконечно разнообразные и постоянно изменяющиеся
правила.
Телятев. Совершенная правда, что не стою; но разве любят только тех, которые стоят? Что ж бы я был за дурак, если бы стал отказываться от вашей любви и
читать вам мораль? Извините, учить вас морали я никак не возьмусь, это мне и не по способностям, и совсем не в моих
правилах. По-моему, чем в женщине меньше нравственности, тем лучше.
Он очаровал своим приемом обоих нас: начал с того, что разласкал и расцеловал меня, дал мне
читать прозу Карамзина и стихи Дмитриева — и пришел в восхищение, находя, что я
читаю с чувством и пониманием; заставил меня что-то написать — и опять пришел в восхищение; в четырех
правилах арифметики я также отличился; но Левицкий, как настоящий словесник, тут же отозвался о математике с пренебрежением.
В доме Прозоровых. Гостиная с колоннами, за которыми виден большой зал. Полдень; на дворе солнечно, весело. В зале накрывают стол для завтрака. Ольга в синем форменном платье учительницы женской гимназии, все время
поправляет ученические тетрадки, стоя на ходу; Маша в черном платье, со шляпкой на коленях, сидит и
читает книжку; Ирина в белом платье стоит задумавшись.
— Молитесь лучше, чтобы вашей матери прощен был тяжкий грех, что вам она не вбила вон туда, в тот лоб и в сердце хоть пару добрых
правил, что не внушила вам, что женщина не игрушка; и вот за то теперь, когда вам тридцать лет, — вам девушка
читает наставления! А вы еще ее благодарите, что вас она, как мальчика, бранит и учит! и вы не смеете в лицо глядеть ей, и самому себе теперь вы гадки и противны.
Однажды, когда,
прочитав в одном сочинении составленный якобы некоторым городничим „Устав о печении пирогов“, я, в подражание оному, написал „
Правила о том, в какие дни и с каким маслом надлежит вкушать блины“, и в другой раз, когда,
прочитав, как один городничий на все представления единообразно отвечал: „не потерплю!“ и „разорю!“ — я, взяв оного за образец, тоже упразднил словесные изъяснения и заменил оные звукоподражательностью.
— Беатриче, Фиаметта, Лаура, Нинон, — шептал он имена, незнакомые мне, и рассказывал о каких-то влюбленных королях, поэтах,
читал французские стихи, отсекая ритмы тонкой, голой до локтя рукою. — Любовь и голод
правят миром, — слышал я горячий шепот и вспоминал, что эти слова напечатаны под заголовком революционной брошюры «Царь-Голод», это придавало им в моих мыслях особенно веское значение. — Люди ищут забвения, утешения, а не — знания.
Она бросилась к окну и, увидев выезжавшего Мановского, тотчас же сбежала вниз, выглянула из спальни в гостиную, чтобы посмотреть, не уехал ли граф, но Сапега сидел на прежнем месте. Клеопатра Николаевна, несмотря на внутреннее беспокойство,
поправила приведенный в беспорядок туалет и хотела войти в гостиную, как вдруг глаза ее остановились на оставленной Мановским записке. Она схватила ее,
прочитала и окончательно растерялась.
Он кончил,
поправил и вторично
прочел нам и переписал набело отличным почерком «Слово в память Капниста».
Все члены желали, чтоб я
читал их сочинения, а как это было невозможно, то, по предложению хозяина, было постановлено
правилом: чтоб каждый сочинитель сам
читал свою пиесу.
Артист из драматического театра, большой, давно признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну
читать; певец из оперы, добродушный толстяк, со вздохом уверявший Ольгу Ивановну, что она губит себя: если бы она не ленилась и взяла себя в руки, то из нее вышла бы замечательная певица; затем несколько художников и во главе их жанрист, анималист и пейзажист Рябовский, очень красивый белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей; он
поправлял Ольге Ивановне ее этюды и говорил, что из нее, быть может, выйдет толк; затем виолончелист, у которого инструмент плакал и который откровенно сознавался, что из всех знакомых ему женщин умеет аккомпанировать одна только Ольга Ивановна; затем литератор, молодой, но уже известный, писавший повести, пьесы и рассказы.
Услышат ли они немца, плохо говорящего по-русски, — останавливают и
поправляют его на каждом слове; заглянут ли в карты к плохому игроку, — тотчас начинают выходить из себя, критикуя каждый ход его; найдут ли тетрадку пошленьких стишков, переписанных безграмотным писарем, — немедленно примутся
читать ее, преследуя на каждом шагу неправильное употребление запятых и буквы ять.
Все дети распределены были по различным классам; самые маленькие учились
читать и писать; в старших классах преподавались высшие
правила счисления, механики и физики.
— Что же, — спросил я, — вы положили себе за
правило никогда таких книг не
читать?
Марья и Фекла крестились, говели каждый год, но ничего не понимали. Детей не учили молиться, ничего не говорили им о боге, не внушали никаких
правил и только запрещали в пост есть скоромное. В прочих семьях было почти то же: мало кто верил, мало кто понимал. В то же время все любили Священное писание, любили нежно, благоговейно, но не было книг, некому было
читать и объяснять, и за то, что Ольга иногда
читала Евангелие, ее уважали и все говорили ей и Саше «вы».
Так, напр., еще в XI в., в
Правиле митрополита Иоанна, находим статью против торговли рабами; так, в XII в., в послании Никифора,
читаем увещание князю, чтобы он сам входил во все и не слушал наветов людей, окружающих его.
Дали ему весь нужный припас: флаг зеленый, флаг красный, фонари, рожок, молот, ключ — гайки подвинчивать, лом, лопату, метел, болтов, костылей; дали две книжечки с
правилами и расписание поездов. Первое время Семен ночи не спал, все расписание твердил; поезд еще через два часа пойдет, а он обойдет свой участок, сядет на лавочку у будки и все смотрит и слушает, не дрожат ли рельсы, не шумит ли поезд. Вытвердил он наизусть и
правила; хоть и плохо
читал, по складам, а все-таки вытвердил.
Степушку никогда бы не решились они отправить на службу, отдать в чужие руки; Левушку, напротив, родители не жалели, и как только он кончил курс своего воспитания, то есть научился
читать по-русски и писать вопреки всем
правилам орфографии, его отправили в Петербург.
Иван Ильич стерег жену свою
По старому обычаю. Без лести
Сказать, он вел себя, как я люблю,
По
правилам тогдашней старой чести.
Проказница ж жена (не утаю)
Читать любила жалкие романы
Или смотреть на светлый шар Дианы,
В беседке темной сидя до утра.
А месяц и романы до добра
Не доведут, — от них мечты родятся…
А искушенью только бы добраться!
Возвратиться опять к несчастным котятам и мухам, подавать нищим деньги, не ею выработанные и бог знает как и почему ей доставшиеся, радоваться успехам в художестве Шубина, трактовать о Шеллинге с Берсеневым,
читать матери «Московские ведомости» да видеть, как на общественной арене подвизаются
правила в виде разных Курнатовских, — и нигде не видеть настоящего дела, даже не слышать веяния новой жизни… и понемногу, медленно и томительно вянуть, хиреть, замирать…